Сон

Что мне снилось? Я не помню.

Помню только снилось что-то.

Помню лез в каменоломню –

За каким не знаю чертом!

А потом у дальней штольни

На меня свалились камни.

Было мне совсем не больно,

Но обидно было как-то.

А затем забрел случайно

Вдруг в толпу каменотесов –

Было что-то величавое

В их залитых потом торсах.

Освещая катакомбу,

Факела горели ярко:

Обалденная секс-бомба

И бегемот из зоопарка

Перед всеми – словно в цирке! –

В страстном слились поцелуе.

В сумраке мерцали кирки;

Аллилуйя, Аллилуйя!

Я проснулся ровно в полдень –

Утро для людей искусства,

И нечаянно сон свой вспомнил,

И, поверьте, стало грустно.

Факела и катакомбы –

Защемило душу что-то!

Отчего всегда секс-бомбы

В связь вступают с бегемотом?

Тишина

Крикнет ворон ворону,

И взойдет Луна,

Закружат над городом

Ночь и тишина.

Хрустнет простынь белая

В этой тишине –

Чья-то грудь дебелая

Спать мешает мне.

Чья-то грудь шершавая

Трется по спине.

Ее дело правое

В этой тишине.

Не придется ныне мне

Спать и видеть сны –

Эти груди дынями

Богом мне даны.

В этих Штатах…

В этих Штатах, в этих Штатах

Все совсем не так, как где-то –

Конгрессмены из Сената

Снова думают про это:

Снова думают в Сенате –

Вот вам нате, вот вам здрасьте! –

Не послать ли им в солдаты

Службу править педерастов?

Педерасты – тоже люди!

Вы не знали? Вот вам, нате –

В этом самом Голливуде

Они очень даже кстати.

И по слухам от агентов

Скоро в Штатах – вот вам, здрасьте!

Станет лучшим президентом

Кандидат от педерастов.

Рубиновая

Посвящается моему другу Жаику и его

прекрасной жене Толкын.

Мы с приятелем взяли портвейна

(Хоть ему возражала жена),

Но взгрустнулось нам – вечность повеяла

В приоткрытую створку окна.

По бутылке на брата. Не много ли?

Нет, пожалуй, что в самый раз –

Мы ведь люди, и ходим под Богом мы,

Да и пьем-то не всякий час.

Время так и текло за беседами,

На глазах убывало вино.

Раньше были мы с ним непоседами,

А теперь домоседы давно.

Пусть жена его смотрит мегерою –

Все равно ведь, что взяли, допьем!

Эту жизнь свою жалкую, серую

Мы рубиновой краской зальем.

В этой жизни законы суровые –

У бутылки всегда есть дно.

Нам хоть ящик поставь, только снова мы

В магазин побежим за вином.

Часовой механизм

Нанял я проститутку. Хорошую!

Вот такенные были бока!

Вся увешена яркими брошами,

Взгляд какой-то чуть-чуть свысока.

Мы друг другу с ней мило “выкали”

По дороге ко мне домой,

А в груди ее что-то тикало,

Словно бы механизм часовой.

Вам бы видеть это воочию!

Вы, конечно, тоже не прочь

(Шуры-муры и все там прочее) –

Я ж стихи ей читал всю ночь!

Я не жлоб и, конечно, не жиголо,

И, поверьте, многих щедрей!

Но как громко, как громко тикало

Что-то в груди у ней!

Дурак

Когда-то друг, насилуя мне нервы,

Презренью к женщинам меня учил.

Дурак!

Да будь они все до последней стервы,

Я б все равно одну из них любил.

Прощание с Дидро

Стал засыпать я скверно что-то,

А по ночам полезно спать,

А я читаю Дидерота,

То бишь – Дидро. Так его мать!

Как кинозвезды блещут звезды,

Как Президент ясна Луна –

Мир сном хмелен! А я – тверезый!

А нам с Дидром не надо сна. –

Мы философский ищем камень!

А кто его еще найдет?

Но вот Морфей предстал пред нами!

Адью, Дидрот!

Болезнь

Дописался! Со всяким случается.

Наплевать мне на славу и лесть,

Но не буду страдать и отчаиваться –

Полюблю свою эту болезнь.

Лезут внаглую в задницу с лампочкой

Эскулапы – настырный народ!

Ах, какая прелестная блямбочка

Украшает мой задний проход!

Есть немало примеров в истории

У великих болезни такой!

Греки древние часто спорили,

Чей божественней геморрой.

Буду дружбу водить с филантропами –

У них всякий всякому рад.

У них равенство между попами!

Был Сократ педерастом. Сократ!

Я люблю свое тело, и каждую –

Даже малую часть его! –

Я готов этой речью отважною

Защищать в случае чего!

Нет, не буду тревожиться страхами –

Пусть болезнь моя будет со мной!

Вместе с братьями – вместе с казахами –

Воспою я свой геморрой!

Кошка

Хнычет кошка – не к добру! –

За окном.

Бродят сброды по двору –

За вином.

Хнычет кошка битый час –

Чтоб ее!

Может кто-нибудь из вас

С ней живет?

Хнычет кошка все сильней –

Ждет кота.

Так приди же поскорей,

Сволота!

Эх, хотя бы на часок

Стать котом,

Прогуляться бы разок

Под окном.

Я бы кошку не любил

Напролом.

Я б ту кошечку прибил

За углом.

Преступление и наказание

Ехал я в шестом трамвае,

У окна стоял и думал.

Вдруг толпа мальчишек злая

С диким воем – ради глума! –

Обстреляла транспорт мирный

Здоровенными снежками,

А один пацан настырный

Погрозил мне кулаками.

У меня лежал в кармане

Пистолет – родной и теплый!

Я открыл окно (без брани),

И мальчишку метко шлепнул.

Тут пробасил кто-то рядом:

«Вам не стыдно?! Это ж дети!

Нам воспитывать их надо

С помощью ремней и плетей».

Но раздалось вслед за этим:

«Вы, видать, из демократов!

Разве можно просто плетью

Убедить акселератов?

Новых средств настало время!

А иначе – всем нам крышка!

Молодое это племя

Знаю я не понаслышке.

Сделал правильно мужчина!

И его я уважаю.

Впредь не станут, дурачины,

Бомбардировать трамваи».

Вдруг кондуктор закричала,

И замяла наш скандальчик:

«Ведь и так забот не мало!

В чем проблема? – Помер мальчик».

Кот-беспризорник

Беспризорник кот забрел

В старый дом, где нет жильцов.

Носом, мордочкой повел –

Это место для котов.

Здесь когда-то люди жили

В суете и тесноте –

Спали, мылись, ели-пили –

В руготне и духоте.

И росли в том доме дети,

Словно дикие цветы –

От рогаток их и плетей

Настрадались все коты.

Лишь немногие счастливцы

Приглянулись старикам,

И теперь живут – паршивцы! –

Не чета другим котам.

Ну, а наш герой драчливый

Не по нраву людям был –

Черный он, и очень вшивый –

Но зато всем кошкам мил.

А жильцов забота гложет –

До сих пор узнать хотят,

Почему у рыжих кошек

Много черненьких котят.

Но давно уж дом пустует –

Нет жильцов, и нет детей –

Лишь случайный ветер дует

В мир поломанных дверей.

Хулиган и полуночник

Черный кот – гроза котов! –

Здесь теперь квартиросъемщик

(Без долгов и без счетов).

Памяти Джона

(Песня – поется на мелодию композиции

«Yellow Submarine» группы «The Beatles»).

Я вчера поймал жука –

Он считался гением.

И тогда того жука

Скушал я в мгновение.

А потом ко мне пришли

Три его товарища:

«Где наш Джон? Зачем пришил,

Подлое бездарище?!»

А ты пришла и съела помарин,

Съела помарин, съела помарин!

(три раза)

А тебе жрать помарин

Не к лицу, любимая!

Потому что станешь, блин,

Жутко некрасивая.

Скорпионы и жуки –

Пища очень славная!

Витамины и белки

В рационе главное!

(Припев)

Стану впредь я поедать

Только то, что ползает –

В этом деле должен стать

Я гуру и бонзою.

Насекомых любят все,

Но сказать стесняются.

Потому их будут есть

Те, кто не стесняется.

(Припев)

Пот

Она с ума меня сводила

(И я ни чуточки не вру) –

Всегда под вечер приходила,

И уходила поутру.

Пылал июль, закаты гасли,

Горел натруженно ночник,

Глаза ее мерцали страстью

(Не я с ней спал, а мой двойник –

Тот милый, похотливый, гадкий,

Что в каждом, безусловно, есть –

Распутник озорной, но сладкий –

(Любовник, спутник, друг? Бог весть...)

Мы просто с ней делили ложе,

Ночник и ночь, закат, рассвет,

Вино (и пот еще, быть может) –

Так продолжалось пару лет.

Теперь она – жена чужая,

А муж ее – мой лучший друг,

Теперь со мною спит другая,

Теперь с другой делю досуг.

Поэт

«...Читателя! Советчика! Врача!

На лестнице колючей разговора б!»

Осип Мандельштам

Мой милый край совсем сошел с ума,

И все смешалось, словно у Облонских –

Мангалы, барахолки, и дома,

И чадной дымкой стиснутое Солнце.

Кредиты, котировки, профицит,

Сознанье нации, интимуслуги, акции!

В продаже все – иконы и пластид,

И общество, разбитое на фракции.

И на устах у всех речитатив

(Вотще советским лозунгам на смене)

На этот надоедливый мотив –

О, дайте денег, денег, денег, денег!

И лишь поэт, очнувшись, сгоряча

Вдруг заорал на всю округу матом:

«Читателя!

Советчика!

Врача!

И водки штоф, мать вашу, непочатый!»